Фанфик: Пыль и солнце

[ilmare07]

Ну рано или поздно это должно было случиться (наверное) - написала свой первый слэш. Это как-то очень странно на самом деле. Но с другой стороны идея этой истории так естественно ко мне пришла и выглядела такой симпатичной, что жаль было не воплотить ее.

В общем это дело существует в рамках нашей с Айре "Пустыни", но думаю, что можно читать и так (хотя обоснуй все-таки стоит искать в основном тексте).

Название: Пыль и солнце
Автор: Ильмарэ
Бета: Airelinna
Фандом: Tokyo Ghoul
Персонажи: Амон Котаро/Такизава Сейдо
Категория: Слэш
Рейтинг: R
Размер: мини (~2200 слов)
Описание: Реальность распадается на части, теряет смысл и форму, ускользает, и, чтобы не исчезнуть в пустоте, Сейдо отчаянно цепляется за Амона, такого близкого, такого отчаянно живого.
Примечания: Написано в дополнение к главе 9 фанфика «Пустыня». При желании можно читать отдельно.

Лежит здесь: ficbook.net/readfic/6346285/16233213


Се­рость нас­ту­па­ет со всех сто­рон.

Дол­жно быть, Сей­до слиш­ком мно­го ра­ботал се­год­ня, или пыль за­била гла­за, но он смот­рит вниз с гру­ды рух­нувших ког­да-то пе­рек­ры­тий и ис­ко­режен­ной ар­ма­туры и ви­дит не жи­вых су­ществ, бре­дущих к вы­ходу пос­ле тя­желой ра­боты, а блек­лые те­ни, ко­торые рас­тво­ря­ют­ся в се­ром ту­мане. Зав­тра они сно­ва сот­кутся из ни­чего и вер­нутся бро­дить сре­ди раз­ва­лин. Все они зна­комы ему: с кем-то он де­лит ко­рот­кие пе­реку­ры, ве­дет од­ни и те же раз­го­воры изо дня в день, с дру­гими об­ме­нива­ет­ся хму­рыми взгля­дами. Но сей­час Сей­до не ви­дит лиц и фи­гур, не уз­на­ет их.

Мо­жет быть, их прос­то стер­ли, и толь­ко сте­ны хра­нят па­мять о них. Их нет боль­ше — ни­кого из них: ста­рых и мо­лодых, силь­ных и до­ходяг, муж­чин и жен­щин, кра­сивых, боль­ных, за­пуган­ных — не ос­та­лось ни­кого из жи­вых, толь­ко приз­рачные се­рые обо­лоч­ки. Си­лу­эты преж­них вла­дель­цев, плен­ные ду­ши, прок­ля­тые на веч­ную ка­тор­гу.


Сей­до ви­дит это каж­дый день в за­вален­ном тон­не­ле: та­кие раз­ные, не­похо­жие друг на дру­га ли­ца сти­ра­ет тон­чай­шая, рас­сы­пан­ная в воз­ду­хе бе­тон­ная пыль. Ка­жет­ся, сто­ит встать воз­ле сте­ны, и те­бя не за­метят, буд­то те­бя не су­щес­тву­ет. Его пу­га­ет это прев­ра­щение. А вдруг они и прав­да ис­чезнут так од­нажды?.. На­сов­сем.

Он не мо­жет отог­нать от се­бя эти мыс­ли: чем боль­ше ста­ра­ет­ся, тем на­вяз­чи­вее они прес­ле­ду­ют, не да­ют по­коя, ли­ша­ют сна.

Что ес­ли все они умер­ли дав­но, ос­та­вив здесь лишь свои те­ни? Или их вов­се не бы­ло ни­ког­да? Что ес­ли и его са­мого нет?

Зем­ля на­чина­ет ухо­дить из-под ног, и хо­чет­ся кри­чать, сры­вая го­лос, вы­вора­чивая на­из­нанку лег­кие, что­бы по­чувс­тво­вать свое те­ло, ус­лы­шать звук, на­рушить страш­ную ил­лю­зию не­бытия, раз­бить сво­им кри­ком сте­ны — что угод­но — что­бы ра­зор­ва­лось ос­колка­ми и ра­нило его. Лишь бы знать: я еще жи­ву, ды­шу, чувс­твую. Он вон­за­ет ног­ти в собс­твен­ную ко­жу, раз­ди­рая ее в кровь. Боль­но. Эти нес­коль­ко мгно­вений он зна­ет, что жив, но они та­ют стре­митель­но, и его об­сту­па­ют вновь се­рые сте­ны, пус­тые стер­тые ли­ца. Он на­бира­ет боль­ше воз­ду­ха, но тот зас­тре­ва­ет ко­мом в гор­ле, и Сей­до толь­ко да­вит­ся каш­лем, ос­ту­па­ет­ся, па­да­ет на ко­лени.

— Ты в по­ряд­ке? — Амон под­хва­тыва­ет его под ло­коть и под­ни­ма­ет на но­ги.

— Д-да, — от­ве­ча­ет Сей­до ма­шиналь­но, не по­нимая воп­ро­са.

Он бро­са­ет взгляд на Амо­на: его ли­цо то­же за­поро­шило се­рым, как и у дру­гих, но это лишь сгла­жива­ет, раз­мы­ва­ет его яр­кие чер­ты. Да­же эта пыль не мо­жет скрыть их. На Сей­до смот­рят вни­матель­ные тем­ные гла­за.

— Пой­дем. — Он буд­то толь­ко оч­нулся ото сна и те­перь сам тя­нет Амо­на за ру­ку.

Там, не­дале­ко от пос­та ох­ранни­ка, сто­ит бак с во­дой, ко­торую ра­бот­ни­ки пь­ют во вре­мя пе­реку­ра. Во­да с гад­ким мас­ля­нис­тым прив­ку­сом ед­ва уто­ля­ет жаж­ду, но Сей­до и не ду­ма­ет сей­час пить. На сте­не умы­валь­ник с вмя­тиной на бо­ку — мож­но вы­лить ту­да из ба­ка ос­тавшу­юся во­ду, что­бы умыть­ся. Бес­по­лез­ное за­нятие, ког­да мель­чай­шая бе­тон­ная крош­ка пов­сю­ду: на одеж­де и под ней, на ли­цах, ру­ках, во­лосах…

И ка­жет­ся, внут­ри то­же ос­та­лась толь­ко пыль: кру­жит­ся в пус­то­те, осе­да­ет хлопь­ями на дно. Сей­до сно­ва то­нет в чувс­тве не­бытия, как в зы­бучем пес­ке, хва­та­ет­ся за края осы­пи, но кру­пин­ки ус­коль­за­ют сквозь паль­цы, и он пог­ру­жа­ет­ся глуб­же, зах­ле­быва­ет­ся, ис­че­за­ет…

— Сей­до…

В гла­зах Амо­на столь­ко бес­по­кой­ства, теп­ла, за­боты.

Сей­до не мо­жет ви­деть и на его ли­це эти сле­ды рас­па­да. Он хо­чет их унич­то­жить, сте­реть. Сей­до об­ни­ма­ет Амо­на за шею, тя­нет вниз. Тот не спра­шива­ет и не спо­рит — прос­то под­чи­ня­ет­ся. От та­кого до­верия му­раш­ки бе­гут по за­тыл­ку. Сей­до ль­ет во­ду на при­поро­шен­ную се­рым ма­куш­ку, еро­шит во­лосы Амо­на, что­бы из­ба­вить­ся от на­вяз­чи­вых кру­пинок. Он хо­чет вер­нуть им яр­кий чер­ный цвет.

Амон вы­вора­чива­ет­ся из его рук.

— По­годи, по­годи, Сей­до. Ос­тавь нем­но­го во­ды.

— Не мо­гу боль­ше ви­деть эту се­рость, буд­то все вок­руг пеп­лом за­сыпа­но. Буд­то мы все сго­рели в по­жаре, но еще не зна­ем об этом. А по­том нас прос­то раз­ве­ет вет­ром. От­ку­да те­бе знать, что ты еще не умер?

— Я по­нимаю, — по ли­цу Амо­на те­кут гряз­ные по­токи, Сей­до тя­нет­ся к не­му, про­водит влаж­ной ла­донью по ко­же, буд­то в са­мом де­ле сти­рая не­навис­тные сле­ды смер­ти. — Дай я, — Амон кив­ком пред­ла­га­ет ему нак­ло­нить­ся то­же.

Прох­ладная во­да на­ходит до­рож­ку под во­лоса­ми, стру­ит­ся по впа­дине на шее. Сей­до вздра­гива­ет, ког­да теп­лые паль­цы ка­са­ют­ся ко­жи, заж­му­рива­ет­ся от то­го, как дрожь мел­кой рябью про­бега­ет вдоль поз­во­ноч­ни­ка. Амон вып­лески­ва­ет ос­тавшу­юся во­ду ему в ли­цо. Сей­до тря­сет го­ловой, из­бавля­ясь от лиш­ней вла­ги, а ког­да от­кры­ва­ет гла­за, ви­дит от­росшую прядь во­лос цве­та пеп­ла. Дол­жно быть, он все-та­ки вы­горел дот­ла, а те­перь прос­то от­ча­ян­но хва­та­ет­ся за жизнь, ко­торая ему не при­над­ле­жит.

— С ме­ня так прос­то не смо­ешь все это, — он чувс­тву­ет в этом свою ви­ну.

— Ни­чего страш­но­го. Ты прос­то выг­ля­дишь те­перь… ина­че. Не пло­хо. Мне нра­вит­ся, — Амон пы­та­ет­ся его под­бодрить.

Так глу­по, ду­ма­ет Сей­до, но от этих слов ста­новит­ся теп­лее.


В их ка­мор­ке Амон за­жига­ет тус­клую го­рел­ку. Сей­до стя­гива­ет с его плеч за­пылен­ную кур­тку. Бе­тон­ная му­ка раз­ле­та­ет­ся об­лачком вок­руг, Сей­до чи­ха­ет, и Амон от­би­ра­ет у не­го кур­тку, что­бы выт­рясти сна­ружи.

Ког­да он воз­вра­ща­ет­ся, Сей­до тя­нет его к се­бе.

— Ну вот, ты сно­ва в пы­ли.

Стран­но слы­шать в собс­твен­ном го­лосе ма­мины ин­то­нации. Она час­то го­вори­ла та­ким пе­чаль­но-раз­до­садо­ван­ным то­ном. Но ма­мы здесь нет.

Сей­до сно­ва про­водит влаж­ной ру­кой по ли­цу Амо­на, спус­ка­ет­ся по шее, по гру­ди. Амон ло­вит его ла­донь, це­лу­ет ее, об­жи­гая сво­им ды­хани­ем. По спи­не сте­ка­ют хо­лод­ные кап­ли, а за­тылок все еще по­калы­ва­ет тон­ки­ми иг­ла­ми.

Гла­за Амо­на рас­пахну­ты ши­роко, и Сей­до смот­рит пря­мо в них, про­вали­ва­ет­ся в теп­лую об­во­лаки­ва­ющую глу­бину. Сей­час он хо­чет быть. И быть вмес­те с этим че­лове­ком. Он нас­той­чи­во на­жима­ет на грудь Амо­на, ук­ла­дывая его на мат­рас. Сей­до хо­чет за­быть о се­рых те­нях в сум­рачном тон­не­ле, хо­чет ощу­тить Амо­на ру­ками, гу­бами, всей ко­жей, впи­тать в се­бя его теп­ло, рас­тво­рить­ся в за­пахе, ус­лы­шать бь­ющу­юся в ве­нах жизнь. Он то­роп­ли­во за­дира­ет вверх се­рую от бе­тон­ной пы­ли май­ку, буд­то бо­ит­ся не ус­петь, ру­ки блуж­да­ют по реб­рам, а гу­бы уже лас­ка­ют жи­вот, жад­но пок­ры­вая его по­целу­ями.

Мок­рые се­рые пря­ди па­да­ют впе­ред, хо­лод­ные кап­ли сте­ка­ют на раз­го­рячен­ную ко­жу. Амон неп­ро­из­воль­но втя­гива­ет жи­вот. Под ру­ками ощу­ща­ет­ся теп­лое, глад­кое. Как дра­гоцен­ное шли­фован­ное де­рево. Сей­до сколь­зит паль­ца­ми по уп­ру­гой по­вер­хнос­ти, буд­то ища изъ­ян и не на­ходя его.

Ког­да-то ему до­велось дер­жать в ру­ках от­шли­фован­ный спил нас­то­яще­го де­рева. Оно бы­ло свет­лым с тем­ны­ми го­довы­ми коль­ца­ми, оду­ря­юще пах­ло смо­лой, сол­нцем и жизнью, та­кое плот­ное и мяг­кое од­новре­мен­но. Буд­то сох­ра­нило внут­ри, в глу­бине, сам тот сол­нечный свет, что дал ему си­лы рас­ти. Сей­час Сей­до ощу­ща­ет неч­то по­хожее.

Гу­бы со­бира­ют с жи­вота Амо­на хо­лод­ные кап­ли, ска­тив­ши­еся с во­лос, ос­тавляя вза­мен теп­лые сле­ды по­целу­ев. Во­да на вкус со­лоно­ватая от по­та. Сей­до хо­чет от­дать­ся сво­им ощу­щени­ям це­ликом, рас­тво­рить­ся в теп­ле. Амон кла­дет свою че­лове­чес­кую ла­донь на его ще­ку, за­пус­ка­ет вос­хи­титель­но го­рячие паль­цы меж­ду влаж­ны­ми пря­дями во­лос, при­тяги­ва­ет к се­бе, ка­са­ясь жи­вотом, заг­ля­дыва­ет в ли­цо, буд­то изу­чая.

— Сей­до, что с то­бой про­ис­хо­дит?

Сей­до толь­ко ярос­тно мо­та­ет го­ловой: «Не го­вори, не на­до сей­час».

— Прос­то… — сло­ва да­ют­ся тя­жело, он сно­ва буд­то во­роча­ет тя­жёлые кам­ни в за­вален­ном тон­не­ле, — прос­то будь со мной, не от­пускай. Это… прой­дет.

Мо­жет быть, он по­хож на чу­дови­ще из ска­зок, древ­не­го му­тан­та из Преж­них вре­мен, ко­торый по но­чам вы­пива­ет из лю­дей кровь, мо­лодость и ду­шу. Он ка­жет­ся се­бе сей­час та­ким — го­лод­ным, пус­тым, жаж­ду­щим жиз­ни. Ему все рав­но. Он ум­рёт, ес­ли ос­та­новит­ся, раз­ве­ет­ся сот­ней ты­сяч пы­линок, прев­ра­тит­ся в нич­то.

Внут­ри ме­чет­ся что-то на гра­ни па­ники — ус­петь, удер­жать чу­жую ру­ку, чу­жое бес­ценное теп­ло. Все они тут, ря­дом: те­ни, стер­тые ли­ца, по­теряв­шие се­бя в бес­ко­неч­ном пус­том ла­бирин­те, ко­торый ни­куда не ве­дет. Там нет да­же чу­дови­ща — оно рас­сы­палось пра­хом. То же не­мину­емо ждет всех, иду­щих этим пу­тем. Рас­пад, заб­ве­ние, не­бытие.

— Эй, — Амон ло­вит его за­пястья. — Что ты де­ла­ешь? Ты про­сишь не от­пускать, но сам где-то да­леко. Я здесь, с то­бой, смот­ри на ме­ня.

Ли­цо Амо­на близ­ко-близ­ко. Сей­до мо­жет толь­ко кив­нуть в от­вет.

Его гла­за боль­шие, тем­но-се­рые с го­лубым от­ли­вом.

Амон це­лу­ет его го­рячо, сми­ная гу­бы. Сей­до ста­новит­ся жар­ко, го­лова кру­жит­ся, мыс­ли про­вали­ва­ют­ся ку­да-то да­леко. Амон са­дит­ся и тя­нет его за со­бой, не раз­ры­вая по­целуя, не от­ни­мая рук, но Сей­до вновь ка­жет­ся, что Амон ус­коль­знет от не­го, ос­та­вит од­но­го сре­ди рас­па­да­юще­гося ми­ра. Нель­зя до­пус­тить это­го.

Паль­цы са­ми со­бой тя­нут­ся к жи­воту Амо­на, на­ходят за­вяз­ки шта­нов, дер­га­ют их нер­вно, не­тер­пе­ливо, же­лая смес­ти на сво­ем пу­ти лю­бые прег­ра­ды. За­вяз­ки не­хотя под­да­ют­ся, он на­конец на­ходит та­кое вож­де­лен­ное тре­пет­ное теп­ло. Паль­цы су­дорож­но про­бира­ют­ся че­рез жес­ткие за­вит­ки во­лос, ка­са­ют­ся го­рячей, поч­ти уже твер­дой пло­ти. Сей­до чувс­тву­ет, как бед­ра Амо­на вздра­гива­ют, от­кли­ка­ясь на при­кос­но­вения, как спо­тыка­ет­ся его ды­хание.

«Ты мой, толь­ко мой», — бь­ет­ся в вис­ках единс­твен­ная мысль.

Сей­до от­ча­ян­но цеп­ля­ет­ся за жи­вое теп­ло: по­ка Амон дер­жит его в сво­их объ­яти­ях, он не ста­нет до­бычей го­лод­ной пус­то­ты.

Сей­до об­ни­ма­ет паль­ца­ми по­лувоз­бужден­ный член Амо­на и сколь­зит по его по­вер­хнос­ти не­тер­пе­ливо, нас­той­чи­во. Ло­вит жад­но каж­дый его жест: как Амон чуть от­ки­дыва­ет­ся на­зад, как с тру­дом хва­та­ет воз­дух, а взгляд уп­лы­ва­ет ку­да-то. На ще­ках прос­ту­па­ет ру­мянец, та­кой тро­гатель­но-не­вин­ный, что Сей­до хо­чет рас­це­ловать его не­мед­ленно. Но не мо­жет ос­та­новить­ся. Не сей­час. Сей­до все ус­ко­ря­ет дви­жения, то­ропит­ся, же­лая со­еди­нить­ся как мож­но ско­рее. Амон мор­щится и стис­ки­ва­ет зу­бы, нап­ря­га­ют­ся мыш­цы на его шее, но Сей­до это не ос­та­нав­ли­ва­ет. Амон с не­веро­ят­ным уси­ли­ем, слов­но пре­одо­левая мно­гок­ратно воз­росшую си­лу тя­жес­ти, тя­нет­ся к Сей­до и, хва­та­ет его за пле­чо, про­из­но­сит за­дыха­ющим­ся го­лосом:

— Про­шу те­бя… По­лег­че… Не спе­ши так…

Сей­до ма­ло, ма­ло все­го: при­кос­но­вений, по­целу­ев, объ­ятий, он жаж­дет пол­но­го сли­яния, жаж­дет чувс­тво­вать жи­вое, го­рячее, тре­пещу­щее те­ло как свое собс­твен­ное, что­бы сер­дце Амо­на би­лось в его собс­твен­ной гру­ди, что­бы ды­хание их ста­ло об­щим, он хо­чет влезть под ко­жу и даль­ше, при­жать­ся сер­дцем к сер­дцу, ося­зать его, быть как мож­но бли­же.

Амон мед­ленным рва­ным дви­жени­ем про­водит по его ру­ке, пы­та­ет­ся сно­ва сфо­куси­ровать взгляд на нем:

— Н-не на­до спе­шить. Я ведь здесь, я ни­куда не ис­чезну, — он стис­ки­ва­ет ру­ку Сей­до до бо­ли.

— Прав­да? — в тот же миг, как про­из­но­сит это, Сей­до по­нима­ет, что от­ча­ян­но бо­ит­ся имен­но это­го.

Вмес­то от­ве­та Амон сжи­ма­ет ру­ками его реб­ра и лег­ко, как ре­бен­ка, пе­рево­рачи­ва­ет спи­ной к се­бе. Сей­до хо­чет воз­ра­зить, но из­да­ет толь­ко сдав­ленный стон. Он хо­чет выр­вать­ся из креп­ких рук, вер­нуть­ся об­ратно, что­бы сно­ва ви­деть гла­за Амо­на, но те­перь его ли­цо ис­чезло, а под ру­ками ос­та­лась пус­то­та. Толь­ко на мгно­вение. По­том те же теп­лые ру­ки вы­дер­ги­ва­ют его на по­вер­хность. Амон стя­гива­ет с не­го ме­ша­ющие шта­ны и за­вора­жива­юще мед­ленно сколь­зит по внут­ренней по­вер­хнос­ти бе­дер, зас­тавляя те­ло мел­ко вздра­гивать, а его гу­бы лас­ка­ют шею и пле­чи. Жар­кое ды­хание под­ни­ма­ет во­лос­ки на за­тыл­ке.

Паль­цы Амо­на про­водят меж­ду яго­диц, гла­дят мед­ленно, ус­по­ка­ива­юще, но Сей­до не хо­чет ус­по­ка­ивать­ся. Он хо­чет всей воз­можной, без­гра­нич­ной бли­зос­ти пря­мо сей­час, но не сме­ет ска­зать об этом. Толь­ко впи­ва­ет­ся об­ку­сан­ны­ми ног­тя­ми в бед­ро Амо­на, при­жима­ет­ся к его паль­цам. И бла­года­рит бо­гов, ка­ких еще пом­нит, что Амон по­нима­ет его — па­лец про­тал­ки­ва­ет­ся внутрь, мед­ленно, пос­те­пен­но мас­си­руя и рас­ши­ряя про­ход. Дрожь про­каты­ва­ет­ся по те­лу вол­ной тон­ких иго­лочек, ос­тавляя оне­мение где-то на за­тыл­ке и кон­чи­ках паль­цев. Сей­до при­жима­ет­ся ло­пат­ка­ми к гру­ди Амо­на, изог­нувшись, це­лу­ет шею, об­ни­ма­ет вы­вер­ну­той на­зад ру­кой — лишь бы чувс­тво­вать его пол­нее, по­лучить це­ликом. Вто­рой па­лец ока­зыва­ет­ся внут­ри — и все, что мо­жет Сей­до, толь­ко су­дорож­но про­тал­ки­вать че­рез гор­ло каж­дый вдох, по­тому что те­ло буд­то за­было, что ему ну­жен воз­дух.

— Мож­но? — спра­шива­ет Амон не­обыч­но низ­ким глу­хим го­лосом, зву­чащим воз­ле са­мого уха. От это­го го­лоса и об­жи­га­юще­го ды­хания во­лосы вста­ют ды­бом и за­гора­ют­ся крас­ные вспыш­ки пе­ред гла­зами. Сей­до мы­чит в от­вет что-то, что дол­жно оз­на­чать сог­ла­сие.

Амон пос­те­пен­но уби­ра­ет паль­цы, зас­тавляя Сей­до вце­пить­ся в не­го еще силь­нее — он сно­ва чувс­тву­ет се­бя нас­толь­ко по­терян­ным, что хо­чет­ся выть, и, ка­жет­ся, он на­чина­ет пос­ку­ливать чуть слыш­но, сквозь зу­бы.

— Ти­хо, ти­хо, я здесь, — Амон при­жима­ет его к се­бе креп­ко, до­тяги­ва­ет­ся до губ, це­лу­ет.

Сей­до чувс­тву­ет, как го­рячая твер­дая плоть про­тал­ки­ва­ет­ся внутрь, и сам дви­жет­ся навс­тре­чу. Это боль­но, поч­ти му­читель­но, но Сей­до так жаж­дет это­го сли­яния, что боль пе­рес­та­ет быть чем-то важ­ным пе­ред этим выс­шим единс­твом.

— Все хо­рошо? — но Сей­до уже нет здесь, он весь в этом чувс­тве еди­нения — так жар­ко в па­ху, и на спи­не, и меж­ду их сом­кну­тых ла­доней — Сей­до сжи­ма­ет ру­ку Амо­на с тыль­ной сто­роны, спле­тя его паль­цы со сво­ими, и иног­да ему ка­жет­ся, что сто­ит на­давить силь­нее, и тон­кие кос­ти хрус­тнут.

— Ахх, — вы­дыха­ет он. — Про­шу те­бя… — сло­ва раз­ле­та­ют­ся, как пес­чинки под вет­ром, те­ря­ют смысл.

Амон на­чина­ет дви­гать­ся быс­трее. Сей­до пред­став­ля­ет, буд­то взле­та­ет на вол­не и опус­ка­ет­ся в лож­би­ну или ка­ча­ет­ся на ка­челях и вот-вот отор­вется от зем­ли. Он хо­чет пре­одо­леть си­лу тя­жес­ти и под­нять­ся в не­бо, ко­торое бли­же с каж­дым тол­чком. Пе­ред гла­зами все плы­вет и та­ет, ос­та­ет­ся толь­ко тя­гучая боль и сво­дящая с ума сла­дость. Он не зна­ет боль­ше, где он, что он, по­чему и за­чем. Есть толь­ко то­митель­ное же­лание, их спле­тен­ные паль­цы и го­рячее ды­хание Амо­на на за­тыл­ке. По­том чу­жая ру­ка прос­каль­зы­ва­ет впе­ред, сжи­ма­ет­ся на но­ющем, пуль­си­ру­ющем чле­не. Сей­до хо­чет воз­ра­зить, но толь­ко всхли­пыва­ет, впи­ва­ясь ног­тя­ми в за­тылок Амо­на.

Ког­да му­читель­ное нап­ря­жение на­конец раз­ре­ша­ет­ся, Сей­до ка­жет­ся, что он ли­шил­ся пут, поз­во­ноч­ни­ка и бо­ли. Он сей­час отор­вется от зем­ли и мед­ленно поп­лы­вет к не­бу, по­тому что стал лег­ким и пус­тым внут­ри, по­тому что боль­ше нет прег­рад.

Все за­кан­чи­ва­ет­ся быс­тро и ос­лепля­юще яр­ко, Сей­до те­ря­ет­ся в за­топив­шем его чувс­тве опус­то­шения, по­лета и счастья.

Их еди­нение рас­па­да­ет­ся, и оба ва­лят­ся без сил на мат­рас. Сей­до пе­рево­рачи­ва­ет­ся, кла­дет го­лову на грудь Амо­на и слу­ша­ет час­тый стук сер­дца. Кон­чи­ки паль­цев все еще ко­лет иго­лоч­ка­ми. Ему ка­жет­ся, что по все­му те­лу бро­дят от­го­лос­ки элек­три­чес­ких раз­ря­дов.

Сей­до под­ни­ма­ет­ся на лок­тях, заг­ля­дыва­ет в ли­цо Амо­на, та­кое смя­тен­ное сей­час, та­кое прек­расное, яр­кое. Он так не­воз­можно да­лек от всей этой гря­зи, не­бытия и рас­па­да. Сей­до це­лу­ет его ли­цо мед­ленно, дол­го, не от­ры­ва­ясь, что­бы рас­про­бовать каж­дую чер­ту, каж­дую со­вер­шенную ли­нию, сох­ра­нить его в сво­ей па­мяти та­ким нав­сегда.

— Люб­лю те­бя, — го­ворит он поч­ти без зву­ка, и Амон смот­рит на не­го теп­ло, а по­том сам це­лу­ет его так креп­ко и дол­го, что Сей­до мо­жет пред­ста­вить се­бя в дру­гой, преж­ней жиз­ни. Он сто­ит на кры­ше вы­сот­ки, как ког­да-то в да­леком детс­тве, нес­терпи­мо яр­кое сол­нце сле­пит гла­за, а вни­зу рас­сти­ла­ет­ся Го­род. За ним ох­ря­ной по­лосой ле­жит пус­ты­ня, а даль­ше, у са­мого го­ризон­та, блес­тит на сол­нце да­лекое мо­ре.

Все это до сих пор там, и сей­час Сей­до ве­рит, что ког­да-ни­будь вер­нется и уви­дит их сно­ва.